Людмила Минич - Жемчужина из логова Дракона[VolgoDon конвертируется в fb2]

— Советник, если этот человек заподозрен в чародействе, да еще черном, почему же Городской Совет не обратился к иледам или к старым слугам Дракона, из ближайшего Святилища? Разве не таковы законы Вольных Городов?

— Мы… — «Хозяин» понял, что, черня Илчу, опрометчиво загнал себя в угол. — После дознания… выяснилось, что он всего лишь мошенник и злостный наушник, и потому мы не стали обременять…

— Поднимите–ка его сюда, — не дослушав, обратился Серый к кому–то за своей спиной.

Узника скоро вытянули из колодца, несмотря на робкие попытки советника воспрепятствовать. Тут Илча понял, почему сопротивление оказалось таким слабым. Дело было даже не в горстке людей за спиной Лассара, ведь советник тоже явился не один. Зато туча над головой «хозяина» корчилась от голубых лучей. Вереница призрачных фигур, что всегда носилась вокруг, превратилась в невразумительные тени, точно и внутри советника сейчас было пусто и голо. Не за что зацепиться. Он боялся главу иледов, сворачивался под взглядом, силился превозмочь и не преуспевал. Как будто одно присутствие Серого сдвигало в нем какие–то пласты, и те терлись друг о друга, причиняя боль.

Лассар поглядел на Илчу. Как обычно, проникая слишком далеко. Повязка полностью закрывала нижнюю часть лица, на виду оставались лишь глаза. Со временем их сила только прибывала, и смотреть в них долго было так же невозможно.

— Я забираю этого человека сейчас и без всяких последствий для города Одорно, советник. В противном случае, мы прилюдно разберем его вину. В присутствии всех Серединных Судей и всего Городского Совета. — Он усмехнулся. — Чтобы преступнику неповадно было мошенничать, чиня злодейства и обременяя жителей сего славного города. А еще я назначу ему, — бросил он мимолетный взгляд на Илчу, — покровителя и охрану, из своих людей. И горе вам всем, если хотя бы против одного из них учинят малейшее беззаконие. Преступника мы тоже выслушаем прилюдно. И если при том будут вскрыты тревожащие меня обстоятельства, а они, как я догадываюсь, могут быть вскрыты, Альмита разорвет с Одорно Двухлетний Договор, ибо я подозреваю, что одно из его условий нарушено. Так же поступят еще восемь городов, и среди них Вальвир, Леген, Мирра, Бархасса, Бельст, Фалеста. Вы лишитесь многих привилегий. Я имею в виду славных жителей Одорно. Советник Тэнно же лишится много большего, ибо против него обернется гнев его собственных собратьев. Не думаю, что они будут так же снисходительны, как я.

Чудилось, что сказано намного больше, только самое главное осталось неслышимым для всех, кроме советника Тэнно. Забыв свою неприязнь к Лассару, Илча с нескрываемым удовольствием глядел, как «хозяин» корчится от каждого слова. Сами по себе они убийственны, а если добавить силу голоса и взгляда Серого, то невдомек, как этот маленький человечек еще держится, хотя расшитый ворот потемнел от пота.

— Сейчас или никогда. Еще один шаг — и отступать будет поздно, — «подбодрил» его Серый.

— Это же простой бродяга, — простонал Тэнно, — без роду, без… — Он развел руками, не понимая такого поворота. — Мелочь! Но если он нужен Великому Лассару, если он может послужить на благо… — голос его нехорошо окреп, — то я, конечно, отдам распоряжение, невзирая на…

— Хорошо, что между нами, наконец, воцарилось столь дивное понимание. Я отбываю тотчас.

Он указал на Илчу, шатавшегося на ногах от предвкушения скорого избавления, своим людям, и те подхватили бывшего узника с двух сторон, намереваясь следовать за господином.

— Да, — обернулся Лассар, — если этого человека в один прекрасный день найдут мертвым, я сочту это нарушением нашего маленького, но исключительно важного соглашения, и больше того — признанием вины. И еще одно… Несомненно, я все же проведу полное дознание всей этой темной истории, как только сочту возможным. Письменно. И сохраню эту рукопись для истории. Втайне, так что советник может не тревожить себя по пустякам.

Солнце больно ударило в глаза. По открытому пространству Илчу повели вслепую. Ноги совсем перестали слушаться, так он опьянел от свободы и свежего ветра. Пахнет весной! Такой знакомый запах! Вот уж не чаял… Сколько же он просидел в подземелье? Неужели целый год? Или снова, как в пещере Дракона, целый срок? Его судьба обзавелась дурной привычкой годами мыкать его по подземельям, но Илче было не до того, он втягивал ноздрями большой мир, ловил ушами, хотя гомон стоял такой, будто все с ума посходили. А ведь это просто городские улицы в базарный день… Отвык.

Помалу он начал различать все явственнее. Понял, что под ним конь, а перед ним — чья–то спина.

— Скорее, — властно торопил Серый, следовавший во главе, пока за ними не захлопнулись городские ворота.

Потом небольшой отряд выехал на дорогу, испуганные вопли горожан, разбегавшихся из–под копыт, остались позади. Помчались еще быстрее.

Первоначальное счастье понемногу отступило. Илча только сейчас понял, что спас его никто иной как Серый. А вот зачем? Неужели прослышал про Фиолетовую Жемчужину и тоже решил попользоваться ее силой? Другого повода быть не могло, ведь они враги. Да еще такой шум устраивать: «Двухлетний договор», «восемь городов», «привилегии»…

Судьба сделала крутой поворот и всего лишь перебросила его из одной напасти в другую. А уж если за него теперь взялся сам Серый, то все пропало.

Он попробовал содрать повязку, но яркий свет Канна все еще нестерпимо жег глаза, пришлось снова прикрыть их. Глупо даже пытаться сейчас же убежать от Серого, ослабшему, полуслепому. Сразу отыщут.

Да и останавливались в тот день всего раз, и то ненадолго. Переночевали тоже между делом. Тронулись в путь еще в утренней серости, Илча даже немного без повязки проехал. За ночь он окреп, ему ссудили какую–то одежонку, накормили. Обращались в случае крайней необходимости и охраняли, похоже, не так чтобы очень — вообще незаметно, чтобы кто–то надзирал. И снова день непрерывной скачки, к вечеру бывший узник еле держался, на одной только гордости.

Ночевали в небольшом городишке. Илчу раньше сюда не заносило, и не мудрено: краем уха он услыхал, что это местечко давно под влиянием иледов, новых слуг Дракона. Тут–то к нему и приставили писца, чтобы, как Серый и обещал, всю эту темную историю перенести на пергамент. Илча немного подумал. Что это ему сулит?

— А что со мною дальше будет? — хмуро осведомился он у посланца.

Писец запнулся, нахмурился, потом безмолвно вышел.

Вскорости пожаловал Серый, собственной персоной, небрежно расположился рядом. Видно, для разговора пришел. Голубого сияния вокруг него на этот раз не наблюдалось. То ли тогда он явил свою силу намеренно, то ли сегодня укрылся от Илчи каким–то тайным щитом. В нем было скрыто очень много. Но облако над головой оставалось почти прозрачным, точно Илче вновь слепил глаза Канн, и он не мог разобрать очевидного. Зато след давешнего гнетущего бремени запечатлелся намертво. Как и желание стряхнуть его, хоть на миг.